Жизнь Караваджо.
Джулио Манчини1
Век наш многим обязан Микеланджело из Караваджо за введенный им новый способ писать красками, которым теперь часто пользуются.
Родился он в Караваджо в весьма почтенной семье: отец его был домоуправителем и архитектором герцога Караваджо. В юности учился он не то четыре, не то пять лет в Милане2 и был прилежен, хотя время от времени совершал из ряда вон выходящие поступки, на которые толкали его пламенный, неукротимый нрав и высокая одаренность.
Затем примерно в двадцатилетнем возрасте отправился он в Рим, где, нуждаясь в деньгах, поселился у Пандольфо Пуччи3 из Реканати, бенефициария храма св. Петра, с тем чтобы выполнять поручения, явно ему не подходившие, и, что было хуже всего, довольствовался по вечерам одним салатом, заменявшим и первое, и второе, и третье, или, как выразился Капорале, хлебом, и приварком, и зубочисткой. Потому по прошествии нескольких месяцев он оттуда съехал, весьма недовольный, а хозяина своего прозвал «монсеньором Салатом».
Караваджо сделал для него за это время несколько копий образов, находящихся теперь в Реканати. Для продажи он написал плачущего ребенка, который схватил укусившего его тарантула, мальчика, который чистит ножом грушу4, и портрет хозяина заезжего дома5, где Караваджо одно время жил.
Тогда же он заболел и по безденежью принужден был лечь в монастырскую больницу «Консолационе», где, выздоравливая, написал много картин для настоятеля, которые тот отвез на родину свою, в Севилью. Затем, как мне было сказано, он жил у кавалера Джузеппе [Д'Арпино] и монсеньора Фантин Петриньяни в отдельном помещении6. За это время он написал много картин и в их числе цыганку, гадающую молодому человеку, Мадонну, которая идет в Египет, кающуюся Магдалину и св. Иоанна Евангелиста. А также написал он «Снятие со креста» для Новой церкви (Кьеза Нуова) и несколько картин для капеллы Сан Луиджи и «Успение Богоматери» для церкви Санта Мария делла Скала, принадлежащее ныне светлейшему герцогу Мантуанскому, ибо из названной церкви оно было удалено местными монахами за то, что Мадонне, выписанной весьма тщательно, но без благоговения, Караваджо придал облик женщины легкого поведения, которой тогда увлекался. Написал он также Мадонну ди Лорето для церкви Сант Агостино и Мадонну для алтаря Палафреньери в Сан Пьетро, много картин, находящихся во владении его светлости Боргезе, расписал капеллу Черази в церкви Мадонны дель Пополо, а также сделал множество картин, находящихся в частном владении в домах Маттеи, Джустиниани и кардинала Саннезио.
Под конец обстоятельства его сложились таким образом, что он стал опасаться за свою жизнь. Когда же он вместе с Онорио Лонги7 убил врага, на них напавшего, пришлось ему из Рима бежать. Первым делом он попал в Цагароло, владетель которого, хорошо его знавший, тайно его приютил. Там он написал Магдалину и Христа, идущего в Эммаус, купленные в Риме Костой. На полученные деньги он отправился в Неаполь, где также написал несколько вещей, а оттуда перебрался на Мальту, где выполнил несколько работ, пришедшихся по вкусу великому магистру, который, как говорят, оказал ему большую честь, подарив одеяние своего ордена. Возвращаясь оттуда, с надеждой восстановить свои права, Караваджо добрался до Чивитавеккиа, где настигла его злая лихорадка и где оп умер в зените славы, во цвете лет, в тридцати пяти — сорокалетнем возрасте в нужде и без всякой помощи. Там же поблизости он был похоронен. Смерть его была почти такой же насильственной, как гибель земляка его Полидоро [да Караваджо], убитого за городом и тоже оставленного без присмотра. Столь схожий конец выдающихся земляков одной профессии наводит на размышление. Ибо безвременная гибель их нанесла большой урон отечественному искусству. Нельзя не согласиться с тем, что в изображении фигур, голов и в колорите Караваджо достиг высокой степени совершенства и что живопись нашего века многим ему обязана. Но большое мастерство сочеталось у него с крайне странным поведением. Так, был у него единственный брат, человек духовного звания, образованный и добропорядочный. Когда слух о Караваджо дошел до его ушей, он пожелал с ним увидеться и, побуждаемый братской любовью, прибыл в Рим. Узнав о том, что брат принят в доме преподобнейшего кардинала дель Монте, он, наслышанный о причудах его, решил сначала явиться к кардиналу и обо всему ему поведать. Так он и сделал. Встречен он был весьма любезно и получил приглашение зайти дня через три снова. Он изъявил на это согласие, а кардинал между тем призвал Микеланджело и задал ему вопрос, есть ли у него родственники. Тот ответил отрицательно. Кардинал не мог допустить, что священник сказал ему неправду, от которой не могло быть ему никакой корысти и раскрыть которую было нетрудно. Узнав от земляков Микеланджело, что братья у него были, монсеньор обнаружил, что солгал не кто иной, как Микеланджело. Через три дня священник снова явился и был принят кардиналом, после чего был вызван и Микеланджело. Увидев брата, он тем не менее заявил, что никакого брата у него нет и что этого человека он знать не знает. Бедный священник в присутствии кардинала совсем растерялся и обратился к Микеланджело с такими словами: «Брат мой, я приехал издалека лишь для того, чтобы с вами повидаться; увидев вас, я добился того, чего желал. Мне, слава богу, ничего не нужно, и вам это известно, я в вас не нуждаюсь ни ради себя, ни ради детей своих; скорее всего, я понадоблюсь вашим детям, если бог смилостивится над нами и даст мне лицезреть ваше потомство. Да поможет нам Господь творить добро, о чем я буду молить его денно и нощно и о том же будет просить его и сестра наша в своих девичьих молитвах». Однако и эти слова, полные столь горячей любви, не тронули Микеланджело. Так и уехал добрый священник, не услышав от брата ни доброго напутствия, ни последнего прости. Стало быть, нельзя отрицать, что был он человеком весьма своенравным и странностями своими сократил себе жизнь не на один десяток лет, а также нанес ущерб славе, которую приобрел мастерством своим и которую приумножил бы с годами к вящей пользе собратьев по профессии.
1 Джулио Манчини (1558—1630), медик по специальности, придворный врач папы Урбана VIII, не был профессиональным историком искусства, но являл собой пример одаренного «дилетанта» в этой области, обладавшего глазом и вкусом. Глава о Караваджо взята из большого двухтомного труда Манчини «Рассуждения о живописи»: Giulio Mancini, Considerazioni sulla pittura, publicate da O. Marucchi con il commento di L. Salerno, 2 vol., 1956—1957, vol. I, pp. 223—226. Пер. А. И. Бенедиктова.
2 Контракт между Симоне Петерцане и Караваджо.
3 Пандольфо Пуччи — адвокат римской курии. Бенефициарий храма св. Петра в 1570—1600 гг. Умер в 1613/14 г.
4 «Мальчик, чистящий грушу». Оригинал утрачен. Одна копия находится в собр. Роберто Лонги, вторая в Англии (Хемптон-корт). Оригинал был выполнен для Пандольфо Пуччи. Одна из ранних картин Караваджо.
5 Картина утрачена.
6 Фантик Петринъяни — клирик, впоследствии, в 1577 г., возведен папой Григорием XIII в сан архиепископа. Умер в 1600 г. Караваджо мог жить у него в начальный период своего пребывания в Риме.
7 Онорио Лонги (1569—1619). Архитектор. Друг Караваджо, участвовавший с ним в различных уличных похождениях. На него было заведено большое судебное дело. В 1611 г. обратился с покаянным посланием к папе Павлу V, прося его о разрешении вернуться в Рим, откуда он бежал по обвинению в убийстве Рануччо Томассони вместе с Караваджо (см. раздел II). В инвентарной описи имущества сына Онорио, кардинала Гуилельмо Лонги, значился портрет его отца кисти Караваджо, портрет Катарины Кампана его же и другие картины. Портрет Онорио Лонги обнаружить не удалось.
 Смерть Марии. (Меризи да Караваджо) |  Шулера. (Меризи да Караваджо) |  Юдифь и Олоферн. (Меризи да Караваджо) |